С деятельностью реставрационной мастерской Русского музея связаны такие выдающиеся представители отечественной культуры, как П.И.Нерадовский, Н.П.Сычев, Н.А.Околович, К.К.Романов, Н.П.Лихачев, Н.П.Кондаков, П.П.Покрышкин. Совместная работа хранителей, историков искусства и реставраторов позволила уже в те годы заложить основы научного подхода не только к проблемам сохранения памятников древнерусской живописи, но и к вопросам реставрации.

В 1913 году коллекция Русского музея пополнилась собранием Н.П.Лихачева. Следствием явилось увеличение количества реставраторов-иконописцев, привлекавшихся на договорных началах для проведения реставрации в музее. О возросшем объеме работ свидетельствуют многочисленные журналы, которые вел Н.И.Брягин. Поэтому не исключено, что реставрация производилась не только в помещении музея, но и в центральной учебной мастерской Комитета попечительства о русской иконописи по Надеждинской улице, д. 27 (ныне — ул. Маяковского).

В послереволюционные годы коллекции музея существенно пополнились (через музейный фонд) поступлениями из закрытых церквей и монастырей, из дворцов Петрограда и его пригородов.

Сотрудники музея, за всеми заботами о своем собрании, помогают также налаживать хранение, консервацию и реставрацию в Новгородской, Псковской, Вологодской и других губерниях. Показательно «Дело по связи Новгородского музея церковных ценностей с Русским музеем», в котором говорится, что «для правильной постановки реставрации памятников в Новгородском музее необходима особая мастерская», и содержится предложение, чтобы «Русский музей принял на себя заботу о Новгородском музее», тем более что «6 лиц из состава Худ. Отдела уже ведут работу в новгородских церквах и в Музее по охране памятников древней живописи» (1919 год).

Тяжелое положение в стране, вызванное интервенцией, Гражданской войной, не могло не сказаться на состоянии дел в ГРМ. Отсутствие топлива привело к катастрофическому ухудшению температурно-влажностного режима и, как следствие, к отставанию левкаса на иконах, его расслоению, шелушению и осыпям красочного слоя. Поэтому самым важным стало проведение чисто консервационных мероприятий. Оценивая проделанную работу, Н.А.Околович писал: «<…> в настоящее время на первом плане должно стоять сохранение памятников от гибели <...>». Сотрудники мастерской просматривали фонды и производили временное укрепление, заключавшееся в основном в профилакти­ческой заклейке. Через руки реставраторов прошли сотни произведений. Особой реставрационной комиссией, в состав которой входили музейные работники Москвы и Петрограда (председатель — К.К.Романов), «ведение работ по реставрации признано правильным и целесообразным».

Как уже было отмечено, именно в эти тяжелые годы ГРМ ведет активную деятельность по спасению памятников древне-русского искусства обширного северного региона. Более того, именно в это время решается вопрос об официальном оформлении реставрационной мастерской музея как центра по реставрации памятников Севера. Таким образом, добровольное начинание сотрудников музея приобретает узаконенный характер. В письме заведующего петроградским отделением Главнауки от 28 октября 1921 года подчеркивается необходимость организации реставрационной мастерской, которая должна вести работы в северном регионе. Там же говорится о том, что дело организации реставрационной мастерской должен взять на себя ГРМ, так как им накоплен большой опыт работы по консервации и реставрации не только своего собрания, но и памятников Севера. Предлагается также устроить учебный центр для теоретической и практической подготовки специалистов-реставраторов. Заметим, что этот вопрос несколько раньше обсуждался на заседании совета ХО и Н.П.Сычев (в то время директор ГРМ) высказал предложение о создании реставрационной мастерской, взявшей бы на себя ответственность за сохранение памятников древнерусской живописи Севера. На заседании комиссии по организации мастерской при ГРМ 3 марта 1922 года, помимо обсуждения вопроса о штате, были определены задачи на ближайшее время: «укрепление икон Кириллова и Ферапонтова монастырей, работы в Новгороде над иконами «Петра и Павла», «Спаса» из церкви Рождества на кладбище и «Благовещения на Гope». Приказ по ГРМ от 25 апреля 1922 года закрепил структуру мастерской ХО таким образом: 1) главная мастерская, сотрудники которой работали непосредственно над музейным собранием, 2) областная— обслуживающая Петроград и Север. Для наблюдения за ходом реставрационных работ и в целях «разрешения возникающих затруднений при реставрации» была образована особая комиссия, в состав которой входили Н.П.Сычев, К.К.Романов, П.И.Нерадовский, Н.А.Околович, А.И.Кудрявцев . На должность заведующего реставрационным делом ХО ГРМ единогласно избирается Н.А.Околович. Областной реставрационной мастерской руководил помощник Н.А.Околовича—А.И.Кудрявцев. В штат зачисляются уже опытные реставраторы—к примеру, И.Я.Челноков. В реставрационной мастерской (главной и областной) проходят обучение Н.А.Меркурьев, Н.И.Юрин, А.Н.Суворова, Н.В.Исаченко, М.П.Покровская.

Опыт практической реставрации в ГРМ, естественно, привел к выработке ряда принципов по вопросам, обсуждавшимся на Всероссийской реставрационной конференции 1921 года. В архиве ГРМ хранится документ, излагающий эти принципы, написанные А.И.Анисимовым. Самое основное в музейной работе, по мнению Н.А.Околовича,— соблюдение условий хранения, поддержание правильного температурно-влажностного режима. При укреплении обязательным было применение материалов, родственных тем, которые использовались при написании иконы. Допускалось применение желтка при укреплении красочного слоя, осетрового клея или клея в смеси с желтком—для укрепления левкаса (клей разводился, как правило, квасом). Впрочем, и при этой хорошо отработанной методике иногда встречались рекомендации, правильность которых сейчас вызывает сомнения. Так, И.Я.Челноков советует при укреплении левкаса в осетровый клей добавить немного олифы, разбав­ленной ацетоном и слегка подогретой, что, по его мнению, способствует лучшему проникновению клея вглубь.

Реставрационная мастерская музея была одной из первых, где сознательно отказались от применения в качестве растворителя нашатырного спирта и уксусного альдегида. Для обоснования необходимости этого запрета были привлечены результаты опытов, проведенных В.А.Щавинским. Результаты экспериментов доказывали, что такой растворитель, как аммиак, разрушает связующее краски и меняет ее цвет. Допускалось применение этанола или политуры (смесь этанола с шеллаком), но при этом оговаривалось, что «предпочтительно пользоваться способом сухой расчистки», слегка увлажняя поверхность растительным маслом. Обобщение накопленного опыта и оформление его в виде инструкции было поручено Н.А.Околовичу. В краткой тезисной форме Н.А.Околович изложил основные положения, соблюдение которых необходимо при проведении реставрационных работ (эти положения не утратили своего значения и в наши дни): «В отношении фрагмента памятника основным руководствующим правилом является ничего не прибавлять, не убавлять, не приписывать, а стараться лишь прекратить дальнейшее разрушение <...>. Раскрытие применяется в связи с укреплением, поскольку оно требуется последним. При укреплении не может быть допущено введение элементов, которые сколько-нибудь могли бы повредить памятнику. Нельзя употреблять каких-нибудь связующих элементов, кроме тех, на которых написан сам памятник».

Мы уже говорили о том, что из реставрационной практики ГРМ был исключен аммиак и уксусный альдегид. Это во многом способствовало правильному раскрытию памятников. При удалении позднейших наслоений, естественно, предполагалось придерживаться послойности раскрытия — в «пол-олифы», с обязательным сохранением записей в местах утрат оригинала.

Мастер, какова бы ни была его квалификация, не допускался до самостоятельной работы без прохождения стажировки; задание при этом утверждалось компетентной комиссией. Обычно предлагались произведения, не представляющие художественной или исторической ценности. Качество выполнения контрольного задания являлось определяющим при зачислении в штат музея. Так, с 15 августа по 18 сентября 1923 года контрольную работу выполнял И.Я.Челноков, несмотря на то что он был вполне сложившимся мастером. М.М.Тюлин вынужден был проходить стажировку дважды, хотя имел положительные рекомендации— письменную А.И.Кудрявцева и устную Н.П.Лихачева. Н.А.Околович, составлявший отзыв на первую работу сложную работу М.М.Тюлина, отмечал хорошее качество укрепления, но оговаривал низкое качество раскрытия: оно было выполнено «цеховым» способом, без послойности, сразу до изначального слоя. Во втором отзыве указано, что М.М.Тюлин «опять оказался ниже сравнительно с его помощником Юриным». Требовательность и беспристрастность была характерна для работы это­го периода, подчеркивая еще раз естественную связь хранительской и реставрационной работ.

Все эти годы коллекция музея продолжает пополняться поступлениями из Александро-Свирского, Кирилло-Белозерского, Горицкого монастырей, Александро-Невской лавры, Строгановского дворца-музея. Поэтому, как и прежде, основное внимание уделяется проведению консервационных мероприятий, профилактике. Однако можно увидеть и некое отличие от предшествующих лет—профилактические работы постепенно уступают место работам по окончательному укреплению. Полностью загружены как музейная, так и областная секции реставрационной мастерской. Именно в это время реставрируются иконы из Кирилло-Белозерского и Горицкого монастырей (привоз Ф.А.Каликина). Причем надо отметить, что, помимо укрепления, некоторые памятники были раскрыты. Новгородский филиал также активен (в это время в Новгороде трудится Н.Е.Давыдов, рекомендованный Н.А.Околовичем; в 1935 году Н.Е.Давыдов зачислен в штат ГРМ). В новгородском филиале наравне с местными мастерами реставрацию проводят и сотрудники ГРМ—ими укреплено несколько сотен икон, раскрыты некоторые уникальные памятники, ведутся работы на фресках. Продолжается консервация икон в Пскове.

Во второй половине 20-х годов в деятельности реставрационной мастерской ГРМ проявляется тенденция к увеличению работ по раскрытию. Можно видеть прямую связь этой тенденции с активизацией реставрационной деятельности в ЦГРМ, где в это время завершаются разработки по послойному раскрытию. Требовалось пополнять собрание древнерусской живописи новыми, раскрытыми произведениями. Естественно, что метод послойного раскрытия представлялся самым многообещающим, так как при этом предполагалось скрупулезное исследование каждого напластования, что весьма важно для истории бытования памятника и его датировки. Уместно подчеркнуть роль Н.А.Околовича для введения в повседневную практику послойного раскрытия - роль, к сожалению, во многом недооцененную. Набор растворителей, которые использует реставратор, ограничен - это денатурат, этанол, иногда политура (этанол+шеллак). Для получения максимальной информации перед началом реставрационных работ стало довольно обычным проводить исследование памятника, в чем охотно помогали сотрудники многих научно-исследовательских институтов (к примеру, профессор Бактериологического института Н.Н.Андреев провел серию опытов по определению связующего в краске). Ставятся эксперименты по применению новых растворителей. Большое внимание уделяется проблеме укрепления щита иконы, изъеденного жучком-точильщиком, - эти работы проводятся в большом объеме (опыты были продолжены в 1937 году Н.Е.Давыдовым).

Работы по раскрытию ведутся, как правило, И.Я.Челноковым. Уровень их весьма высок. Так, он раскрыл в 1927 году икону «Чудо от иконы Знамение» конца XV—начала XVI века из бывшей Ратной палаты Федоровского городка в Детском Селе. (По свидетельству И.Н.Репникова и П.И.Юкина, икона происходит из Никольской церкви села Гостинополье—вероятно, из Гостинопольского монастыря.) И.Я. Челноков использовал здесь ограниченный набор растворителей—этанол и денатурат. Значительные участки авторской живописи при поновлении были перегрунтованы (в основном по стыкам досок). Границы раскрытия при удалении перегрунтовок определялись сохранностью оригинала. В местах утрат оставлены записи.

В 1926 году в ГРМ была открыта выставка «Материалы по технике и методам реставрации древнерусской живописи», на которой были удачно продемонстрированы методы укрепления и раскрытия икон. Там же были в иллюстрациях представлены материалы по технике древнерусской живописи (к примеру, И.Я.Челноковым был изготовлен стенд, на котором фиксировались все этапы написания иконы). Большое количество фотодокументации позволяло зрителю наглядно представить процесс реставрации, уяснить ее задачи и пути осуществления.

В связи с ликвидацией областной мастерской в 1926 году реставрационная мастерская ГРМ меняет свою структуру—более четкой становится дифференциация по материалу. Однако это обстоятельство ни в коей степени не сказалось на помощи другим музеям в Ленинграде и на Севере. Очень часто для этого использовался отпуск, как это делал Н.А.Околович. В 1925 году сотрудник музея А.П.Смирнов предпринял поездку в Старую Ладогу, после чего изложил свои наблюдения и замечания по поводу сохранности фресок Георгиевского собора в докладной записке и отчете(33). Как следствие— были предприняты меры для укрепления фресок. В Эрмитаже осмотрены и укреплены саркофаги, в чем живейшее участие принимал Н.А.Околович. Нельзя не отметить и поездку И.Я.Челнокова в Тифлис для укрепления древних икон (одна икона была им раскрыта).

К началу 1930-х годов реставрационная мастерская полностью освоила методику послойного раскрытия, причем в это время из реставрационной практики окончательно выведены аммиак и уксусный альдегид. Ставятся опыты по петтенкофированию при раскрытии. При укреплении исключен метод припарки, суть которого состоит в том, что крепкий осетровый клей под действием высокой температуры «вгоняется» в толщу грунта,— отдается предпочтение пропиткам клеями малых концентраций.

Необходимо отметить еще один аспект деятельности, ценность которого стала очевидной в наши дни. Речь идет о больших по объему работах, связанных с копированием древнерусских фресок. С момента образования Русского музея его собрание периодически пополнялось копиями фресок. После революции эта работа приняла планомерный, целенаправленный характер. Возглавляла ее Л.А.Дурново, которая руководила копировальной мастерской Института истории искусств.

Ею была разработана программа научного факсимильного копирования, проводились специальные занятия с копиистами по скрупулезному изучению техники древнерусской монументальной и станковой живописи. Занятия по аналогичной программе проводились Л.А.Дурново и в реставрационной мастерской ГРМ. В 1930-е годы большая часть копий была передана из института в ГРМ, что существенно пополнило собрание. В коллекции имеются копии фресок, оригиналы которых погибли во время Великой Отечественной войны, и судить о них мы можем только по копиям (к примеру, росписи церкви Успения на Волотовом поле и Спаса на Нередице).

В 1930-е годы активно занимаются реставрацией И.Я.Челноков, Я.В.Сосин, Н.Е.Давыдов. Эпизодически подключаются к раскрытию икон Н.С.Благовещенская, А.Н.Суворова. В работах по реставрации икон «Богоматерь Старорусская» (реставратор И.Я.Челноков) принимал участие Г.О.Чириков. Для удаления позднейших наслоений, кроме политуры и этанола, на особо твердых участках записи и участках с перегрунтовкой применялся аммиак. (Отход от основных принципов реставрации!)

Одной из наиболее значительных работ этих лет была реставрация иконы «Богоматерь Умиление» («Белозерская»), одновременно являющаяся хорошей иллюстрацией определенной сдачи позиций, на которых стояла мастерская в 1920-е годы. Отметим, что на заседании комиссии художественного отдела, по инициативе И.Я.Челнокова, обсуждался вопрос о необходимости применения «горячего» способа для раскрытия некоторых участков этой иконы. В результате обсуждения предложение было одобрено и рекомендовано. Данное отступление мотивировалось трудностями удаления твердых записей, лежащих на поновительском левкасе. Это был опять-таки отход от утвердившихся к тому времени принципов. В дальнейшем такого рода пересмотры основ научной реставрации, к сожалению, периодически будут встречаться.

Большой интерес представляют документы, относящиеся к реставрации иконы «Апостолы Петр и Павел в рост» из церкви Петра и Павла в Белозерске. Пробные раскрытия на иконе были выполнены П.И.Юкиным в Белозерске в 1922 году, затем в 1933-м И.В.Овчинников в ЦГРМ осуществил частное раскрытие памятника. В 1934—1936 годах работа была продолжена в ГРМ И.Я.Челноковым, а после его ухода из музея—Я.В.Сосиным (эпизодически участвовал И.И.Тюлин). По свидетельству Я.В.Сосина, реставраторы ЦГРМ применяли «горячий способ», который привел к «перетравке» поверхности (размягченные «поджогом» политуры записи удалялись при помощи тампона, смоченного аммиаком ,—поверхность при этом не была тщательно очищена от его остатков). В ГРМ раскрытие производилось послойно. Были удалены записи XIX, XVII и XVI веков, а также многочисленные перегрунтовки, лежавшие на авторской живописи для выравнивания плоскости доски. Раскрытие осуществлялось с помощью политуры и на отдельных участках — «поджогом», но при этом размягченная запись удалялась тампоном с подсолнечным маслом. Данный этап реставрации хорошо демонстрирует непоследовательность в соблюдении принципов раскрытия. Правда, должно отметить, что в местах утрат первоначальной живописи оставляли записи, которые впоследствии растачивали пемзовым карандашом.

Для снятия «перетравки» Я.В.Сосин покрывал поверхность пораженного участка мылом, которое, после определенной экспозиции, удалялось скальпелем. Утраты авторской живописи тонировались сухим пигментом на старой олифе. В целом реставрация этой иконы отражает эклектичность подхода, впрочем, свойственную в то время не одному лишь ГРМ. Эти черты присущи и совместной работе И.Я.Челнокова и Н.Е.Давыдова над иконой «Крещение» 1408 года (при раскрытии применялся аммиак), и совместной работе И.Я.Челнокова и Я.В.Сосина над иконой «Иоанн Предтеча» из Высоцкого чина (на некоторых участках фона был применен «горячий» способ, тонировки выполнены сухим пигментом на старой олифе, поверхность после окончания работ притерта вареной оли­фой и затем отполирована политурой).

Следует обратить внимание на работу, которую под руководством Я.В.Сосина выполняет А.Н.Суворова: в иконе «Крещение» XV века из Кашина делается частичное раскрытие, при котором используют политуру и скальпель. Но что привлекает в этой работе? На участках, где у исполнителя возникали сомнения в правильности пути, оставлены записи и олифа. Можно сказать, что икона полураскрыта,—мастер счел полезным прервать работу на каком-то этапе.

Совместно раскрывали икону «Чудо Георгия о змие» последней четверти XV века из села Манихино Н.Е.Давыдов и Я.В.Сосин. С авторской живописи удалены две записи—XIX века (сплошная) и XVII— XVIII веков (частичная). Использована политура, заделки и перегрунтовки утоньшались пемзовым карандашом. В местах утрат оригинала оставлена расточенная запись— таким образом, икона практически не тонировалась.

В 1938 году Я.В.Сосин раскрывает икону «Сретение» XV века из Кашина. При реста­врации применена, как обычно, политура. Следует обратить внимание на максимальное использование записей, которые, благодаря кропотливой работе по расточке, органично вписались в цветовой строй памятника.

Имеются еще две уникальные работы Я.В.Сосина. Это «Георгий» около 1497 года из Деисуса Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря и «Архангел Михаил» XV века из Кашина (пробное раскрытие на последнем выполнено Н.Е.Давыдовым). Эти работы представляют собой триумф метода расточки.

Н.Е.Давыдов работает также активно, но в своей привычной манере. Так, при раскрытии иконы «Сретение» 1408 года он по­мимо политуры использует «горячий» способ на участках, где имеется «отвердевшая, переродившаяся олифа». При тонировании, которое выполнено сухим пигментом на старой олифе, ему помогает Я.В.Сосин.

В эти же годы Н.Е.Давыдов выполняет пробное раскрытие на иконе «Евангелист Лука» (спилок с царских врат конца XV— начала XVI века) и приступает к реставрации иконы «Пророк Сафония» из иконостаса Успенского собора во Владимире, завершить которую ему помешала начавшаяся война.

Бесспорный интерес представляет история реставрации иконы «Богоматерь Одигитрия» XIV века из Торопца, которую привез в Ленинград инспектор Музейного фонда Наркомпроса Ф.М.Морозов. В ГРМ сразу же состоялось совещание о ее реставрации. Было отмечено, что на иконе «сделаны в последние 3 года кем-то из москвичей» два пробных раскрытия, «так как на фотографии, сделанной с иконы 3 года тому назад Ф.М.Морозовым, этих расчисток нет». На заседании комиссии по реставрации иконы М.К.Каргер указал также, что на морозовской фотографии уже зафиксировано «процарапанное до левкаса место на руке Христа». Реставрационное задание по этому значительному памятнику предлагало Н.Е.Давыдову провести тщательное его обследование, сделать рентгенограмму, укрепить, а затем выполнить пробное раскрытие, которое должно «установить последовательность записей иконы». В дальнейшем раскрытие производить послойно. Согласно записям Н.Е.Давыдова, икона имела поновления XVIII века, которые были удалены. К сожалению, найти реставрационный протокол не удалось, но можно предположить, что реставратор, как всегда, применял политуру. По окончании реставрации комиссия заключила: «При сравнении раскрытых в ГРМ мест с пробами, сделанными до поступления памятника в ГРМ, обнаруживается: а) глубокая выемка древнего красочного слоя (почти до грунта) на лбу Богоматери, сделанная до поступления памятника в ГРМ, б) левая рука младенца со свитком при пробе до поступления в Музей в значительной мере лишена древнего красочного слоя и имеет частичные поздние доделки (реставрации)». Н.Е.Давыдов раскрыл всю поверхность иконы от поновления XVIII века, оставив на отдельных участках частичные прописи и олифу. Ф.А.Каликин написал специальное дополнение к протоколу комиссии, в котором настаивал на полном освобождении оригинала от записей. Что-то удерживало Н.Е.Давыдова от этого (свои соображения он нигде не зафиксировал), и дальше он работу не вел. Может быть, здесь проявилась его осмотрительность.

В 1930-е годы были возобновлены работы по укреплению досок, изъеденных жучком-точильщиком (в 1920-е данной проблемой занимался М.М.Тюлин). В 1937 году к систематическому укреплению основ икон приступает Н.Е.Давыдов. Предварительно были поставлены необходимые эксперименты с целью выявления глубины проникновения укрепляющего состава. Вопрос неоднократно обсуждался на комиссии. Все замечания подвергаются проверке. Так, М.В.Фармаковский закладывает серию опытов, при этом состав укрепляющей композиции варьируется, и пропитанное дерево подвергается разнообразным физическим воздействиям. Лишь после опытов, после принятия соответствующей инструкции начинается работа непосредственно на иконах.

Реставрационная документация этих лет, как правило, отличается обстоятельностью и тщательностью. Подробно ведутся протоколы заседаний реставрационной комиссии. Однако доверять им безоговорочно нельзя: нередко имеются разночтения между черновым и чистовым вариантами. Объяснение заключается в том, что у мастеров, которые следовали основным принципам, были и какие-то свои излюбленные («цеховые») приемы, сведения о применении которых подчас проскальзывали в черновом экземпляре. Иногда реставраторам удавалось убедить комиссию в необходимости применения того или иного приема, что находило отражение в протоколе (как это и случилось при реставрации иконы «Богоматерь Белозерская»). Именно поэтому, изучая работы тех лет при всем внешнем благополучии документации, мы обязаны постоянно помнить о возможности недостоверного изложения проведенных мероприятий.

Нельзя не упомянуть и о реставрационной картотеке Я.В.Сосина. Методично, день за днем просматривал реставратор иконы и все сведения о состоянии их сохранности аккуратно заносил в специальную картотеку. Ценность ее возрастает от­того, что Я.В.Сосин не просто описывал состояние произведения в настоящий момент, но и давал сведения о предшествующих реставрациях и бытовании памятника. Иногда данные о былых поновлениях сопровождаются авторскими комментариями. Но считать, что лишь с Я.В.Сосина началась такого рода работа, неправомерно. Еще Н.И.Брягин, заполняя реставрационный паспорт, считал необходимым фиксировать свои соображения по сохранности произведения и комментировать результаты работы, произведенной ранее. Замечательные описания икон принадлежат А.И.Кудрявцеву—к сожалению, их сохранилось весьма мало. Ценные наблюдения в процессе реставрации были и у И.Я.Челнокова, и у Н.Е.Давыдова. Значение этих протоколов и картотек возрастает оттого, что их авторы пользуются образным, сочным языком, применяя много профессиональных терминов, имевших хождение в среде потомственных иконописцев. 

Помимо практической работы, довоенный период отмечен попытками научного осмысления процесса реставрации и полученных результатов. Тон, бесспорно, задавали москвичи. К примеру, важной в этом отношении явилась серия публикаций С.А.Торопова, касающихся применения при реставрационных исследованиях рентгена и изучения памятников в ультрафиолетовой области спектра, а также — и это знаменательно —использования микроскопа для раскрытия древнерусской живописи. К сожалению, именно это важнейшее начинание так и осталось единичным явлением. А ведь оно могло способствовать изменению взглядов на реставрацию, выработать новый подход к исследованию памятников и, как следствие, предопределить внедрение научного, микроскопического раскрытия произведений древнерусской живописи. В ГРМ первые шаги в этом направлении были предприняты М.В.Фармаковским. Показательны его предложения об организации отдела консервации и реставрации в ГРМ, датированные 1939 годом (некоторые соображения, вошедшие в проект, высказывались им ранее).

По М.В.Фармаковскому, задачи нового отдела должны быть значительно шире привычных консервационных и реставрационных мероприятий. Смысл его создания определяется в преамбуле: «Дело сохранения коллекций должно быть отделено как от отдела учета и инвентаризации, так и от внешней охраны; оно должно быть организовано в виде самостоятельного отдела консервации и реставрации с функциями не только прикладного практического характера, но и научно-исследовательского». Во главе такого отдела должен находиться ученый-специалист, который, имея представления о материалах, методах и технике реставрации, обязан внимательнейшим образом следить за иностранной литературой, быть в курсе всех современных поисков и открытий. Во избежании скатывания к эмпиризму при отделе необходимо иметь хорошо оснащенную лабораторию технико-технологических исследований.

Но в те годы музей был стеснен в средствах, материалах и оборудовании, поэтому полностью осуществить предложенную программу не удалось. В качестве практической реализации некоторых из ее положений можно рассматривать деятельность курсов по повышению квалификации хранителей и реставраторов периферийных музеев страны, которые работали весной 1941 года. Аналогичную задачу ставил и курс лекций «Консервация и реставрация музейных коллекций», читанный М.В.Фармаковским на музейно-краеведческом факультете Института им. Н.К.Крупской. Эти начинания были вызваны заботой о сохранении музейных собраний в городах, отдаленных от крупных реставрационных центров, желанием дать навыки по поддержанию этих коллекций в должном порядке. Не случайно большое внимание было уделено вопросам, связанным с температурно-влажностным режимом, освещением, атмосферными влияниями,— то есть основе основ музейной работы, соблюдению правильных условий хранения. Кроме этого давались сведения о современных средствах технико-технологических исследований и их возможностях, о ведении научной документации и фотодокументации. М.В.Фармаковский подчеркивал, что в реставрации не может быть мелочей, подчеркивал значимость всего, имеющего отношение к памятнику. Тем самым преподносились в некотором роде уроки реставрационной этики. Мстислав Владимирович говорил: «<...> каждая неудача должна быть изучена со всех сторон и выяснена ее причина, а весь процесс работы и его результаты записаны при всякой реставрации, как бы незначительна она ни была» .

В деятельности реставрационной мастерской ГРМ имелись объективные предпосылки для выхода на передовые научные рубежи. Однако этому помешала война. Памятники готовились к эвакуации и хранению в условиях войны реставраторами Я.В.Сосиным и Н.Е.Давыдовым, научными сотрудниками Е.И.Кутиловой, И.А.Острецовым, В.А.Алексеевой под руководством заведующего ОДИ Ю.Н.Дмитриева. Вещи были размещены во внутренних помещениях музея—помимо большей безопасности при артобстрелах и бомбардировках здесь были лучшие условия хранения. Все сотрудники музея принимают участие в противопожарных мероприятиях: ломают и выносят деревянные перегородки, оставшиеся элементы деревянных конструкций покрывают суперфосфатной кашицей, чердачные перекрытия засыпают песком. Кроме того, создается запас песка для борьбы с зажигательными бомбами.

В первую суровую блокадную зиму умирают реставраторы Н.Е.Давыдов и А.Н.Суворова . В живых остались немногие.

С 1943 года сотрудники музея приступают к планомерному обследованию собрания и проведению необходимых профилактических мероприятий. К 9 марта 1944 года «иконы в количестве 1000 экз. были заклеены с лицевой стороны—в целях профилактики». С лета 1944 года ведется обработка коллекции формалином (от плесени) и очистка от пыли. Но необходимы были специалисты, так как реставраторов древнерусской живописи в музее не осталось. Лишь в августе 1945 года приказом Управления по делам искусств при СНК РСФСР командируется в распоряжение ГРМ на постоянную работу И.Я.Челноков. 27 августа И.Я.Челноков и его жена— Е.В.Челнокова приступили к работе.

Привлекаются также реставраторы из других организаций, к примеру, в 1946 году — И.И.Суслов и И.В.Овчинников. С прибытием в музей эвакуированных произведений осенью 1945 года объем работ существенно увеличивается. Обсуждается вопрос о воссоздании реставрационной мастерской. Примечательно, что в ее будущую структуру включается и специальная лаборатория по исследованию произведений. Но пока древнерусской живописью занимались только супруги Челноковы. Тем не менее в отчете отдела древнерусского искусства значится 180 памятников, прошедших реставрацию (руководство реставрационными работами осуществлял Ю.Н.Дмитриев). Следует с уважением отнестись к этой цифре, так как максимальное внимание в это время уделялось расконсервации масляной живописи — раскатке с валов, технической реставрации и т.д.

До 1950-х годов работы по реставрации древнерусской живописи по-прежнему выполнялись лишь И.Я.Челноковым с женой, несмотря на то что штатным расписанием предусматривалась мастерская такого профиля. Эпизодически занимается реставрацией и Ф.А.Каликин. Так, в 1950-е годы он полностью раскрыл «Пророка Сафонию» из иконостаса Успенского собора во Владимире, работу над которым в довоенное время начал Н.Е.Давыдов. Но реставрационной мастерской древнерусской живописи как таковой не существовало. В 1952 году в ее штате не числился ни один реставратор.

Художники-реставраторы (слева-направо) Н.В. Перцев и С.Ф. Конёнков за работой в мастерской реставрации древнерусской живописи в Русском музее. 1960-е

В 1954 году эта мастерская создается заново, во главе ее становится Н.В.Перцев, имевший опыт практической реставрации. Со дня организации мастерской в ней активно работает и С.Ф.Коненков. Значительная часть деятельности сотрудников сводится к консервационным мероприятиям. Этот род занятий был вызван необходимостью окончательного приведения в порядок фондов древнерусского отдела. Одновременно вместе с сотрудниками этого отдела проводится активная экспедиционная работа по выявлению, учету и вывозу памятников древней живописи. В результате этого спасены многие уникальные произведения. Большое количество памятников, поступавших в музей из экспедиций, также определяло главное направление деятельности        мастерской—укрепление. Именно в эти годы окончательно отрабатывается методика укрепления, сохранившаяся в ГРМ практически без изменений до наших дней. Совершенно исключалась работа с клеями высокой концентрации, предпочтение отдается многократным про­питкам клеем слабой концентрации. Красочный слой при необходимости укреплялся или осетровым клеем (иногда с небольшой добавкой меда), или же водной эмульсией яичного желтка. Объем работ был значителен, и поэтому для их проведения эпизодически привлекались реставраторы Эрмитажа.

В эти же годы начинается и планомерная работа по раскрытию икон от записей, интенсивность которой растет год от года. Первое время используется методика, распространенная до войны: этанол, политура в сочетании с подсолнечным маслом. Именно так в 1954—1955 годах Н.В.Перцевым раскрывается «Никола» из села Ракомы. При раскрытии иконы «Сошествие во ад» из Тихвина Н.В.Перцев применяет тот же набор растворителей, что и Я.В.Сосин при пробном раскрытии на этом памятнике в 1934 году, а Ф.А.Каликин—при частичном в 1947—1949.

Положение существенно меняется после экспериментов, проведенных в Эрмитаже А.М.Маловой и И.Л.Ногид в 1957 году. Целью этих опытов был подбор и внедрение в реставрационную практику нейтрального растворителя, который бы исключал вредное воздействие на красочный слой иконы при одновременном увеличении скорости размягчения олифы и поновительских записей. Этим требованиям удовлетворял монометиловый эфир этиленгликоля (монометилцеллозольв). Многие реставрационные мастерские ввели этот растворитель в свой рабочий арсенал, так как скорость его воздействия на позднейшие наслоения при относительной безопасности применения создавала определенные удобства при раскрытии. Использование этого растворителя как основного в ГРМ началось именно тогда и продолжалось до 1978 года. Работа практически свелась к применению компрессов с монометилцеллозольвом — варьировалась лишь экспозиция. Размягченные же наслоения удалялись либо скальпелем, либо тампоном, реже — пемзовым карандашом.

Более существенные изменения связаны с тонированием уже раскрытого произведения. Если раньше считалось допустимым тонировать утраты авторской живописи темперой, то к середине 1960-х годов мастерская отказывается даже от тонировок акварелью на старой олифе (в пользу чистой акварели). В качестве примера прежнего подхода можно привести кроющие тонировки темперой по сохраненному в утратах и на вставках поновительскому красочному слою на иконе «Никола» из Ракомы. Акварель же на старой олифе применена при тонировании иконы «Сошествие во ад» из Острова (единичные случаи использования такого рода тонировок отмечаются вплоть до начала 70-х годов). Современный под­ход к тонированию может быть продемонстрирован на иконе «Крещение» из Кашина, плохое состояние сохранности авто­рской живописи которой требовало особой деликатности. Тонировки выполнены тактично, легко отличимы и вместе с тем помогают цельно воспринимать живопись оригинала. Оговоримся сразу же — сегодняшний подход к раскрытию и последующему тонированию предполагает максимальное использование в местах утрат оригинала позднейших записей.

С проблемой тонирования связано и отношение к вставкам грунта, на которых имеются позднейшие записи. В тех случаях, когда они представляют исторический интерес, их непременно сохраняют (см. икону «Никола, Косьма и Дамиан с житием Николы» из села Озерово). Если поновительская перегрунтовка находится под грубой ремесленной записью, то последняя удаляется и выполняются тонировки акварелью (см. икону «Богоматерь Одигитрия Грузинская», 1523?). Иногда и запись, и вставка грунта настолько грубы, что их использование при окончании реставрации не представляется возможным. В таком случае они удаляются до основы (см. «Крещение» из Кашина и «Спас в силах» из церкви Иоанна Предтечи Кирилло-Белозерского монастыря).

В конце 1950-х годов Н.В.Перцев и С.Ф.Коненков доказывают и обосновывают необходимость покрытия икон после их раскрытия разбавленным мастичным лаком вместо политуры и тем более олифы (следует отметить, что аналогичную замену предлагал в 1850-х годах реставратор Н.И.Подключников, но никто в то время не оценил важность этого предложения).

Этапной для мастерской стала выставка 1966 года «Итоги экспедиций музеев РСФСР по выявлению и собиранию произведений древнерусского искусства». Наряду с подведением итогов экспедиционной работы она являлась своеобразным отчетом о реставрационной деятельности.

Следует подчеркнуть, что помимо практической реставрации в эти годы наблюдается увеличение интереса к теории, который отразился в ряде печатных работ. К примеру, Н.В.Перцеву принадлежат 10 публикаций, не утративших своего значения до настоящего времени.

В 1968 году Н.В.Перцев переходит на работу в Вологду, где занимается реставрацией (начата в 1962) росписей Софийского собора и раскрытием икон местного Краеведческого музея. Вместе с ним в летний сезон на фресках работают его ученики и новые сотрудники мастерской. В ГРМ продолжают заниматься реставрацией ученики Н.В.Перцева— И.П.Ярославцев и И.В.Ярыгина. Деятельность мастерской осуществляется в теснейшем контакте с ОДРЖ и имеет ярко выраженную направленность— изучение и раскрытие памятников из коллекции ГРМ в связи с подготовкой крупных программных выставок. Результатом явилась серия выставок: «Живопись древней Карелии» (Москва и Ленинград, 1968—1969), «Живопись древнего Пскова» (Москва и Ленинград, 1970— 1971), «Живопись древнего «Новгорода и его земель» (Ленинград, 1971 —1972). Многие представленные здесь иконы раскрыты Н.В.Перцевым и С.Ф.Коненковым.

В 1970-е годы практически полностью обновляется состав мастерской. Из реставраторов старшего поколения работает лишь И.В.Ярыгина, ставшая заведующей. Тогда были подготовлены такие значительные выставки, как «Живопись петровского времени», «Дионисий и искусство Москвы XV—XVI столетий», «Новые поступления, 1978 г.». В 1977 году мастерская принимает участие в выставке, посвященной работам отдела реставрации ГРМ, которая подвела некоторые итоги ее деятельности. С этого же года начинается и сотрудничество с отделением реставрации факультета живописи Института им. И.Е.Репина — студенты проходят практику и выполняют дипломные работы в ГРМ.

Во второй половине 1970-х годов в повседневную реставрационную практику мастерской входит раскрытие живописи под микроскопом, что привело к качественно более высокому уровню работы при некотором снижении скорости их выполнения. Новый подход потребовал соответствующего технического оснащения—изготовления независимой подвески бинокулярных микроскопов, установки их на оптические рельсы, изготовления специального микроинструментария. Сложности были преодолены.

Современные возможности реставрации могут быть хорошо проиллюстрированы кропотливой, тщательной работой по подготовке выставки «Искусство строгановских мастеров. Исследования и проблемы» (1978— 1984). Внимательнейшее исследование и раскрытие под микроскопом позволило более углубленно изучить памятники. Как следствие— была изменена атрибуция некоторых произведений, что нашло отражение в специальном разделе каталога выставки.

Общий вид иконы XIV века "Борис и Глеб" после реставрации. 1983 г.

Принципиальное изменение методов исследования и раскрытия позволило приступить к работе над уникальными памятниками, реставрация которых является чрезвычайно сложной и трудоемкой. Один из них—икона «Борис и Глеб», поступившая в музей из собрания Н.П.Лихачева. Икона неоднократно подвергалась поновлениям, а в 1908—1910 годах прошла «антикварную» реставрацию в мастерской братьев М.О. и Г.О.Чириковых. Авторская живопись существенно искажалась многочисленными остатками записей и чириковскими тонировками по оригиналу. На иконе имелись значительные по площади перегрунтовки, закрывающие первоначальное изображение. Возможности современной реставрации позволили не только определить подлинное состояние сохранности, но и выполнить труднейшую работу по удалению поздних наслоений. Реставрация была проведена С.И.Голубевым (1978—1986) под наблюдением специальной комиссии МК СССР.

В заключение можно сказать, что ознакомление с опытом наших предшественников полезно по многим причинам. Но самое важное, пожалуй, состоит в том, что многое из того, над чем думали и работали ранее, не утратило своего значения и сегодня. Мы видим, что развитие принципов реставрации не являлось ровным движением к совершенству. Здесь и большие приобретения, которые в силу разных причин были потом утрачены, и значительные неудачи, о которых можно лишь сожалеть. Основной урок, который преподносит нам прошлое - должно не только помнить о достижениях, но и изучать и анализировать ошибки.